Farhad

Его звали Фархад. В детстве стоило лишь мне услышать из окна доносящиеся со двора ни с чем не сравнимый фирменный свист, я тут же бросал все свои дела, выбегал на улицу из дома, и мы шли бродить в поисках приключений. Нашим любимым местом были нефтяные промыслы. Десятки километров на берегу Каспия, усыпанных нефтяными буровыми вышками, резервуарами, большими кюветами переработанных нефтепродуктов и бескрайними зарослями камышей. Сразу после школы, а часто вместо нее, мы шли туда.

Фархад был на несколько лет старше меня. Высокий, атлетически сложенный, с большими, добрыми, светло-карими глазами.  Вероятно, это очень грубое сравнение, но мне он напоминал красивого породистого пса. В нем сочеталась какая-то искренняя детская наивность и доброта, но в то же время и звериная мощь. Мы часто дрались с пацанами. Победить Фархада не мог никто. В драке его просто было невозможно остановить. Как разъяренный, бешеный пес, он буквально вгрызался в своего противника. Он занимался спортом, умел играть на гитаре и очень здорово умел имитировать голосом игру на трубе. Делал он это постоянно. Без остановки играл на своей воображаемой трубе, в зависимости от настроения меняя тональность и характер игры.

Если мы куда-то поспешно шли, то он играл что-то вроде марша. А если кто-то из ребят в компании удачно пошутил или, наоборот, сделал что-то нелепое, то он, как музыкант в цирке, подчеркивающий крик клоуна на арене, голосом эмитировал трубный сопровождающий аккорд. Это было его фирменным, коронным умением, всегда приводившим всех в восторг. Его любимым музыкантом был Чет Бейкер. Именно от него я узнал это имя и впервые услышал его композиции, сыгранные на воображаемой трубе Фархада. С Фархадом мы проводили много времени вместе. Мы могли весь день бродить по промыслам, часами сидеть под палящим бакинским солнцем на краю гигантского кювета и рассматривать всплывающие пузыри на черной поверхности нефтяной жижи.

Всплывающие со дна пузыри, покрытые радужной оболочкой, и мелкие волны, которые появлялись на поверхности, когда Фархад бросал небольшие камни в кювет, рисовали разные картины в моем воображении. Я молча смотрел на нефть, Фархад дудел в свою трубу, разбивая гладь поверхности кювета брошенными в него камнями. Полуденная жара, запах нефти, и игра на воображаемой трубе Фархада, казалось, придавали какой-то особенный смысл нашему совершенно бессмысленному времяпрепровождению. В начале 90-х, когда в Азербайджане началась война, Фархада забрали в армию. Это стало решающим моментом в его судьбе. Во время боевых действий его контузило. Вернувшись с войны, он так и не оправился. По сей день Фархад находится в психиатрической клинике. Я узнал об этом, когда уже жил в Москве. В один из своих приездов в Баку я решил навестить его в больнице.

К сожалению, он меня так и не узнал. Я пытался с ним говорить, но, казалось, он меня не слышит. Он сидел на стуле и тихо играл на воображаемой трубе. Жизнь каким-то непостижимым образом очень часто сталкивает меня с теми, кто неожиданно возвращает меня в воспоминания о тех, кто мне был дорог в прошлом. Так недавно я снимал фотопортрет ученика моего друга, выдающегося музыканта. Во время сьемки он вдруг, неожиданно для меня, имитируя звук трубы, стал наигрывать мелодию «Almost blue» Чета Бейкера, как это когда-то делал Фархад.

Услышав этот  звук, я чуть было не выронил камеру из рук. Этот мимолетный момент вернул меня в воспоминания о друге детства. Когда я задумал экспозицию «Прошедшее будущее», то решил, что непременно одну из моих картин я посвящу Фархаду. В качестве исходного образа для этой первой из двух моих, так называемых, нефтяных картин, я выбрал снятый мною фотопортрет того самого ученика моего друга. Мне захотелось воссоздать на холсте фактуру, как если бы этот портрет появился на черной масляной поверхности кювета. А картину назвал я именем моего друга детства – Фархад.

Заказать

ASLAN
AHMADOV'S STUDIO
Moscow